Митяй шёл, временами проваливаясь в снег по щиколотку, уже около четырёх часов.

Он уже давно сбился с пути, и теперь шёл по волчьим тропам, на авось. Иногда останавливался и прислушивался. Погони не было. Митяй, он же Сазонов Дмитрий, тридцати двух лет от роду, совершивший вооружённое ограбление с подельниками и пойманный, отбывал срок наказания в этой сибирской глубинке. Три года проведённых на лесоповале, тянулись мучительно долго и от каторжного труда, и от перспективы провести в этой тайге ещё четыре года, Митяй осунулся и постарел, несмотря на самый расцвет сил. Глядя на своё измождённое лицо, в отражении мутного и разбитого напополам зеркала в умывальной, Митяй с тоской вспоминал дни когда его женщины ласково называли «Димочка». А теперь, вместо «Димочки» окликали коротко и сурово – Митяй. И он решил бежать. Он всё рассчитал. Растворился между деревьев, бросив топор у огромной поваленной сосны у которой срубал сучки, в аккурат после обеда, благо, из охраны – два дремлющих солдата. Хватятся только в конце рабочего дня, на проверке перед отправкой в лагерь. За это время он должен был уйти довольно далеко, тем более погоню в ночь, устраивать не будут. Присев под елью Митяй отдышался, перекусил краюхой чёрного хлеба, бережно спрятанной во время обеда, и тронулся дальше. Решил идти дотемна, потом развести костёр, да заночевать. В кармане, лаская слух, брякал спичечный коробок. Прошёл ещё около часа, начинало смеркаться. Ноги, в кирзовых сапогах, начали замерзать. Зима как обычно, пришла внезапно и выдать валенки лагерное начальство не успело. «Может, стоило подождать с бегством, пока не переобуют?» - про себя горько усмехнулся беглец. Выйдя к реке, неожиданно наткнулся на свежую лыжню. «Люди где-то рядом», подумал Митяй и остановившись прислушался. Но кругом была зловещая тишина. Дальше решил идти вдоль реки, но,не пройдя и нескольких шагов, услышал зычный окрик:

-Стой!

Митяй от неожиданности встал как вкопанный и по спине у него пробежал неприятный холодок. Затем, повернув голову на голос, увидел между двумя елями мужичка среднего роста, в овчинном тулупе, с двустволкой через плечо и на лыжах. На голове – шапка-ушанка, из рыжего меха.

- Куда путь держишь, мил человек? – приближаясь, дружелюбно поинтересовался лыжник.

- Да к людям поближе – брякнул, что первое пришло на ум Митяй, ещё не оправившись от неожиданности.

- Тут в ближайшие двести вёрст людей не найдешь – остановившись в трёх шагах проговорил незнакомец. На вид незнакомцу было лет пятьдесят пять - шестьдесят. Подбородок был покрыт рыжеватой бородкой с густой проседью, лицо было открытым и добродушным, улыбаясь он обнажал белые ровные зубы. Крепкий такой старик.

- Не дойти тебе, в такой обувке – продолжал незнакомец, разглядывая кирзовые сапоги Митяя. Потом перевёл пытливый взгляд на фуфайку, на которой был нанесен белой краской лагерный номер и уже не то чтобы спросил, а скорее констатировал:

- Беглый никак?

- Он самый – уже спокойно выдохнул Митяй. «Сразу не пристрелил – скорее всего, уже и не пристрелит» - подумал про себя.

- Погибнешь ты в тайге, в такой одёжке – произнёс незнакомец, и сняв рукавицу неожиданно протянул руку – Григорием Степановичем меня кличут. Можно просто – Степаныч. Заимку я здесь недалече держу, для промысловиков.

- Митя – пожал Григорию Степановичу широкую и крепкую ладонь Митяй.

- Давай закурим да покумекаем – с этими словами Григорий Степанович снял с плеча ружьё, прислонил к ели. Затем вытащил носки валенок из креплений широких охотничьих лыж, подошёл ближе к ели, сел на корточки; облокотился к стволу дерева и вытащил из кармана мешочек с махоркой. Не спеша сделал две «козьих ножки», одну подал присевшему рядом Митяю, чиркнул спичкой. Закурили. «На воле и табак совсем другой» - подумал Митяй, затягиваясь ароматным дымом. А что делать дальше, в голову совсем ничего не приходило. До ближайшего населённого пункта двести вёрст, в кармане даже маковой росинки нет, и в окаменевших кирзачах скоро онемеют ноги. Хоть назад возвращайся. «Только не это» - невольно содрогнулся Митяй.

- Ну вот что, Митя – произнёс Григорий Степанович, затушив окурок самокрутки в снегу - давай сейчас ко мне на заимку, это версты три отсюда, отогреемся, отведаем свежей лосятины, а там может и додумаемся до чего-нибудь. После чего Григорий, не дожидаясь ответа от Митяя, вскинул на плечо ружьё, встал на лыжи и заскользил по лыжне в сторону чащи. Митяй пошёл следом. Снега ещё выпало немного, поэтому идти было нетрудно. Через пару верст лес поредел, после чего путники вышли на небольшую опушку. За опушкой спустились в небольшой пологий овражек, после которого поднялись на ещё одну опушку на которой и находилась заимка – небольшой рубленый дом. В доме пахло смолой и травами. В углу стояла «буржуйка» обложенная кирпичом, в самом центре стоял грубо сколоченный стол с двумя лавками, в двух других углах – два широких топчана, застеленных медвежьими шкурами.

- Неплохо ты тут устроился, Степаныч – сидя на медвежьих шкурах, произнёс разомлевший в тепле Митяй.

- Да грех жаловаться. На старости лет одна радость – эта заимка – проговорил Григорий Степанович, стоя на одном колене перед «буржуйкой» и подкидывая дрова. Печка весело гудела. Часом позже Митяй сидел перед накрытым столом, уплетал жирную лосятину, запивая горячим душистым настоем из каких-то трав. Потом сидя на лавке и вытянув к печке ноги, Митяй рассказывал о своих злоключениях поглаживающему бородку и кивающему время от времени головой Степанычу. Потом Григорий Степанович куда-то вышел и вернулся с охапкой вещей, которые бросил на топчан Митяю. Овчинный тулуп, валенки, шапка-ушанка – всё оказалось впору.

- В чулане четыре пары лыж, одни возьмешь – указал в стороны чулана хозяин заимки. Потом добавил: - Сейчас ложимся спать, а завтра объясню каким путём идти.

Митяй спал тревожно. Задолго до рассвета встал, не поднимая шума оделся, наспех положил в котомку кусок мяса с ломтем хлеба, встал на лыжи и заскользил в сторону реки. Уже рассвело, когда он отмахал десяток вёрст и взмокший присел у огромной, в два обхвата сосны передохнуть. И к своему удивлению увидел спускающегося с пригорка и направляющегося к нему Григория Степановича.

- Едва угнался за тобой, наперерез шёл – воскликнул Степаныч, останавливаясь и тяжело дыша – зря ты этим путём пошёл!

- Почему? – спросил Митяй.

- Ты идёшь вдоль реки и через вёрст эдак сто двадцать будет посёлок - районный центр. Тебя там, скорее всего уже ждут. Нельзя тебе туда.

- И что делать? – Митяй был похож на загнанного зверя.

- Иди в ту сторону – Григорий Степанович указал рукой в сторону холма вдалеке – от холма никуда не отклоняясь иди дальше вперед, и через вёрст четыреста дойдёшь до города. Там легче будет уйти – с этими словами Григорий протянул полотняной мешок – тут провиант, без него далеко не уйдёшь. Ночевать в тайге придётся. Потом снял с плеча ружье, подал Митяю. К ногам положил небольшой мешочек с патронами: «Зверьё в тайге задерёт»

- Ну, бывай – Григорий Степанович пожал Митяю руку, повернулся, и совсем не по годам легко и быстро пошёл на лыжах в обратную сторону, откуда появился. Митяй какое то время сидел неподвижно, сжимая ружьё и прислонив к нему голову о чём то напряжённо думал. Потом лёг на живот, прицелился в сторону удаляющейся фигурки Григория Степановича, и прошептав слова «Прости, Степаныч, но мне нужно, очень нужно уйти», потянул спусковой крючок. В скованной морозом утренней тайге сухо прогремел выстрел и звук от него откликнулся эхом в соседней ложбине. Удаляющаяся фигурка качнулась, упала на бок, дернулась, и затихла. Митяй лежал ещё минуты две, уткнувшись лицом в снег. Потом встал на лыжи, торопливо собрал вещи, вскинул на плечо ружье и заскользил в сторону далёкого холма, за которым брезжила такая желанная свобода…

P.S. Эту историю я прочитал в далёком детстве, в какой-то растерзанной книге без обложки, и поэтому не знаю ни названия, ни автора этого повествования. На меня этот рассказ произвёл тогда сильное впечатление, и на страницах своего блога я решил возродить это произведение от себя и для своих друзей. Все имена в этом рассказе вымышлены, и любые совпадения являются чистой случайностью.